Биологический материал - Страница 46

И потом, когда я оправилась от первоначального шока, они продолжали меня поддерживать. Подруги всегда были рядом и, стоило их только позвать, сразу спешили на помощь. Они были рядом, когда я в них нуждалась, когда мне надо было выговориться или просто не быть одной. И они помогали мне, ничего не требуя взамен, не ожидая ни благодарности, ни ответной услуги, прощая мне все мои истерики и плохое настроение. Два месяца они не отходили от меня ни на шаг.

Когда Виви однажды сказала, что хочет пригласить друзей на ужин, и робко добавила:

— Было бы здорово, если бы ты тоже пришла, Доррит! — я не могла ей отказать. Решила, что хотя бы попытаюсь. И после долгих и мучительных колебаний я была здесь.

— Доррит! Ты пришла! — обрадовалась Виви и втянула меня в квартиру, словно боясь, что я передумаю в последнюю секунду и сбегу.

Она усадила меня за стол, где гости, устав меня ждать, уже принялись за ароматный горячий хлеб и пряный морковный суп. Там были Эльса, Алиса, Лена и еще двое новеньких, которых я никогда раньше не видела. Виви представила их как Горель и Матса.

Матс прибыл в прошлом месяце, Горель только на прошлой неделе, и у нее в глазах были те же самые чувства, что и у всех новоприбывших, — смесь страха, горечи и гнева, которые присущи тем, кто осознает близость смерти.

Я села между Алисой и Эльсой. Алиса поцеловала меня в щеку, и все рассмеялись. Повернувшись к ней, я поняла почему. Впервые за эти два месяца я пригляделась к подруге: она сильно изменилась. Ее раньше огрубевшее лицо смягчилось, но теперь казалось постаревшим. Она выглядела изможденной. И какой-то напряженной. Хотя кто здесь не напряжен? В любом случае, не похоже, чтобы Алисе стало лучше после того, как она прекратила принимать мужские гормоны, или я чего-то не знаю? Прогоняя неприятные мысли, я налила себе морковного супа.

Гости оживленно переговаривались. По большей части я молчала и слушала. Постепенно разговор перешел на жизнь за стенами отделения. Оказывается, там кое-что изменилось. Количество бездетных пятидесятилетних женщин и шестидесятилетних мужчин резко сократилось, и «ненужных» теперь набирали из ранее ощущавших себя в безопасности профессиональных групп. Учителя младших школ, медсестры и акушерки больше не чувствовали себя спокойно. «Ненужными» теперь считались любые бездетные.

— Более того, — добавил Матс, — поговаривают о том, чтобы снизить возрастную планку. Люди с ума сходят. Заводят детей в семнадцать лет, только бы обезопасить себя в старости. В клиники искусственного оплодотворения очередь на годы вперед. А также растет число заболевших СПИДом и хламидиозом, потому что женщины спят направо и налево без презерватива, лишь бы забеременеть.

— Участились случаи похищения маленьких детей, — добавила Горель. — Люди в отчаянии.

— Кажется, никто не может чувствовать себя спокойно, — прокомментировала Виви.

— И почему я раньше до этого не додумалась! Не стащила себе ребеночка. «Нужные» повсюду таскаются со своими колясками и со старшими детьми, носящимися вокруг. Можно было запросто подойти и вытащить спящего младенчика из коляски, пока они пытаются отловить остальных, — фыркнула Эльса.

Я же подумала: «Так вот почему Петра так настаивала, что я не подхожу на роль родителя, — потому что „ненужные“ становятся дефицитным товаром, в то время как спрос на органы и подопытных кроликов только растет». Я об этом подумала, но ничего не сказала. Потому что я еще не говорила своим друзьям, что жду ребенка. Случая не представилось.

Внезапно я поняла, что более подходящего случая мне может и не представиться. Я открыла было рот, чтобы произнести: «Говоря о детях, мне надо вам кое-что сказать», но Алиса меня опередила. Без всяких там «говоря о детях» она просто заявила:

— Мне надо кое-что вам сказать. — И продолжила: — Я должна это вам рассказать. У меня осталось не так много времени, поэтому я скажу об этом сейчас. У меня опухоль мозга.

В комнате повисла тишина. Тишина, которую не нарушали ни шепот, ни звяканье тарелок, ни скрип мебели. Полная тишина. Все присутствующие застыли. Все взоры были прикованы к Алисе, сидевшей справа от меня, которая в одну секунду словно состарилась на двадцать лет. Все сидели и молчали, пока она сама не заговорила:

— Они думают, что причина в облучении. — Она повернулась к Горель, новенькой, и пояснила: — Я принимаю участие в эксперименте с облучением. Что-то радиоактивное.

— Почему? — спросила Горель.

— Почему? Потому что я «ненужная» и подопытный кролик — вот почему! — усмехнулась Алиса и изобразила кролика.

Никто не рассмеялся.

— Нет, нет, — воскликнула Горель. — Я не то хотела спросить. Зачем им это облучение? Что они с ним собираются делать? Какая цель у этого эксперимента?

— Цель? — отмахнулась Алиса. — Дружочек, не имею ни малейшего понятия!

2

Чем дольше находились «ненужные» в Резервном банке, тем опаснее для здоровья были эксперименты, в которых им приходилось участвовать. И тем ближе был день финальной сдачи всех органов.

Теперь, зная, что «ненужных» не хватает, я начала замечать, что порядки в отделении меняются. Меньше прибывало новеньких, каждый месяц теперь можно было ожидать максимум трех человек, в то время как раньше они измерялись десятками. Поколения стали меняться быстрее. Например, Алиса успела пробыть в отделении только полтора года. А сразу после того ужина у Виви произошли следующие события.

Эльса приняла участие в ряде вредных и опасных экспериментов и рассталась с некоторыми органами. Это были эксперименты с очистительным средством, с сигаретами и никотиновыми препаратами, потом с химическими газами и парами. При этом ей пришлось отдать часть кишечника, роговицу глаза и косточку среднего уха. Она стала хуже видеть и слышать, чаще уставала, к тому же от этих экспериментов у нее появилась экзема на руках, развился бронхит, перешедший в астму. Ее состояние резко ухудшилось. Она больше не была той спортивной и сильной женщиной, которой прибыла в отделение. Она все время задыхалась, и ей все время хотелось спать. Больше не было прыжков с трамплина. Эльса довольствовалась медленным плаванием в бассейне.